Те, кто учился в советской школе, наверняка помнят уроки НВП – начальной военной подготовки - когда пожилой отставник в военной форме учил старшеклассников разбирать и собирать автомат, натягивать противогаз и видеть в строю грудь четвертого человека (девчонки при этом смущенно краснели, а пацаны ехидно хихикали).
Однако мало кто знает, что обучение «военному строю» в расписаниях уроков средних учебных заведений России появилось еще при «царском режиме».
Потешные войска
Этот вид «вооруженных сил» принято связывать с именем Петра I - его отец - царь Алексей Михайлович – сформировал из «малых робяток» Петров полк, для забав царевича. А когда тот взошел на трон, потешные стали первыми гвардейскими частями и основой новой русской регулярной армии. Это общеизвестный факт. Между тем, история потешных полков имела продолжение.
8 января 1908 года Николай II записал в своем блокноте: «Завести в деревнях обучение детей в школах строю и гимнастике запасными и отставными унтер-офицерами за малую плату». А если царь говорит: «Надо!», то народ отвечает: «Есть!». И вот уже по всей Руси великой началась массовая организация отрядов, команд, батальонов, рот «потешных» солдат при народных училищах, училищах министерств путей сообщения, юстиции, морского ведомства... В них широко вовлекались дети из социальных низов. Мальчики 8—16 лет занимались военным строем, хоровым пением военных песен, военной гимнастикой, изучали ружейные приемы и другие специальные дисциплины под руководством отставных и действующих офицеров.
Столь массовый порыв требовал установления неких рамок и правил. Министерство народного просвещения разработало проект положения об обучении школьников военному строю и гимнастике, которое вскоре вышло в виде правительственного распоряжения.
А по военному ведомству в июне 1910 года был разослан приказ о максимально возможном содействии организации «потешных» отрядов. Во главе движения сначала был поставлен генерал-майор в отставке Обухов, а затем сенатор А.А. Вендрих.
Распоряжением правительства «потешным» разрешалось носить особую форму, для них изготавливались макеты оружия, амуниция и снаряжение соответствующего размера - бляхи для поясных ремней в уменьшенном виде и облегченного веса. Часто все это заказывал и оплачивал сам командир части, при которой была организована такая команда. Армейские и гвардейские полки устанавливали шефство над «потешными» и назначали в них штатных офицеров-воспитателей. В стране стали выходили посвященные «потешным» газеты и журналы. По разным данным в движении принимали участие более ста тысяч детей и подростков.
В августе 1912 года газета «Симбирянин» писала: «…«потешные» Императора Николая II должны стать ядром той русской организации, которая должна сделать могущество России несокрушимым. Ошибаются те, которые заключают задачу «потешных» в подготовлении более или менее обученных кадров для нашей армии. Это полезно, но идея «потешных» должна быть шире.
«Потешный» должен помнить, прежде всего, что он русский, что, как русский, он должен быть верен своему Государю, потому что Государь есть воплощение могущества и силы русского народа...
Враги России мечтают разрушить ее при помощи той армии духовных босяков, которую воспитывают они, отнимая у русской молодежи веру и любовь к родной стране. Этой армии должна быть противопоставлена другая – полная этой веры и любви».
При этом понятие «русский» отнюдь не сводилось к этническому происхождению юных «бойцов». Вновь процитируем газету: « В Петербурге соберутся к смотру 8,5 тыс. «потешных»… Особенное внимание остановилось на роте, образованной казанским учебн. округом. В эту роту вошли татары, мордва, черемисы и чуваши. Все это бедняки, которые, направляясь теперь в Петербург, впервые надели сапоги. Интересны «потешные» корейцы – русско-подданные из селения Яяеха». Как видим, под деревянное ружье охотно вставали подданные империи разных национальностей.
Высочайший смотр, о котором говорится в заметке, состоялся в столице на Марсовом поле в августе 1912 года. Участвовали ли в них наши ребята, не известно. Между тем, по крайней мере, одна потешная рота в городе существовала.
9 мая того же, 1912 года симбирский отряд конно-полицейской стражи отмечал свой праздник, проходивший на плацу возле казарм Закатальского полка (ныне – училище связи). Здесь вместе со стражниками выстроилась и «потешная» рота местной чувашской школы с духовым оркестром училища, организованным на средства Н.Я. Шатрова.
«Вскоре прибыл Симбирский губернатор А.С. Ключарев в сопровождении полицмейстера В.А. Пифеева, - сообщала все та же газета. - Затем стражники прекрасно проделывали все полагающиеся учебные номера в конном и пешем строю и сокольскую гимнастику (гимнастика, базирующаяся на упражнениях с предметами, упражнения на снарядах, массовые упражнения и пирамиды. Впервые появилась Австро-Венгрии, её основателем был профессор Пражского университета Мирослав Тырш (1832—1884).- В.М.)
Так же прекрасно выказала себя и «пехотная» рота «потешных» чувашской школы, особенно хорошо исполнявшая сокольскую гимнастику. В заключении, во главе оркестра школы, рота «потешных», школа стражников и отряд стражников продефилировали церемониальным маршем перед губернатором А.С. Ключаревым, который благодарил всех участников смотра…».
Однако, несмотря на поддержку правительства, и значительной части русского общества, идею «потешных войск» нещадно критиковала «либеральная общественность». По ее мнению, это вносило в учебные заведения дух солдафонства, причиняло ущерб преподаванию общеобразовательных дисциплин, дети страдали от муштры, а занятия для них становились делом второстепенным.
Тем не менее, институт «потешных» просуществовал до революции 1917 года. И был он, кстати, не единственным инструментом воспитания будущих защитников Родины.
Мобилизация спорта
В 1913 году в России было создано управление «Главнонаблюдающего за физическим развитием населения Российской Империи», возглавил которое генерал-майор свиты его величества В.Н. Воейков.
А 15 марта 1914 года вопрос о физическом развитии молодёжи, прежде всего учащейся, и ее подготовке к военной службе впервые на государственном уровне рассматривался на заседании Временного совета по делам физического развития народонаселения России. По поручению Главнонаблюдающего Воейкова было разработано «Положение о мобилизации спорта», утверждённое 5 декабря 1915 года императором Николаем II. Оно вводило допризывную подготовка лиц, подлежавших призыву в армию и на флот, в средних и низших учебных заведениях, если в них имелись учащиеся старше 16 лет. Программа обучения утверждалась военным министром.
Прохождение курса не освобождало от призыва и не давало отсрочки. Однако, если человека призывали или он шел добровольцем, то имел право на «преимущественный перед прочими нижними чинами равного им образования (за исключением нижних чинов, награжденных боевыми наградами или бывших в боях и бывших народных учителей) прием в школы подготовки прапорщиков пехоты, при условии удовлетворения всем установленными требованиям для поступления в эти школы, а также преимущественное право, при всех прочих равных условиях, на назначение, по удостоверению начальства, в учебныя команды».
Юноши, прошедшие «курс молодого бойца», сдавали экзамены (испытания), после чего получали специальное удостоверение. А преподавателям, успешно подготовившим не менее 10 человек, вручалось свидетельство инструктора. Организация или учебное заведение получали денежное вознаграждение: за каждого успешно прошедшего испытания — 20 рублей, за инструктора — 50. Средства складывались из добровольных пожертвований и поступали от главнонаблюдающего.
Основная работа по организации допризывной подготовки возлагалась на военно-спортивные комитеты (ВСК), которые создавались в городах, где имелись спортивные и гимнастические общества или учебные заведения. Труд членов комитетов был безвозмездным - в инструкции от 1 марта 1916 года им предписывалось рассматривать свою деятельность как патриотический долг.
Министр народного просвещения граф П.Н. Игнатьев разослал попечителям учебных округов циркуляр от 23 декабря 1915 года, которым требовал «немедленно ввести обучение военному строю учеников старших (7 и 8) классов гимназии при двух уроках в каждом классе, продолжительностью 1 – 1,5 часа и для 8 класса сверх того, один урок продолжительностью не менее 2 часов по воскресным дням».
Однако, была загвоздка: «Не имея заявления от знающих дело лиц о желании преподавать военный строй во вверенной мне гимназии, я решил обратиться к Вашему превосходительству с покорнейшей просьбой о рекомендации мне для вышеупомянутой цели кого-либо из г.г. офицеров местных полков», - писал 25 января 1916 года директор первой Симбирской мужской гимназии Василий Петрович Андроников командиру 242-го запасного пехотного батальона-начальнику симбирского гарнизона, полковнику Николаю Федоровичу Безбородову.
Уже 30 января в штат гимназии преподавателем по обучению военному строю с окладом 40 руб. в месяц был зачислен капитана 164 Закатальского полка Владимир Марьянович Головинский, которого вполне заслуженно можно считать первым симбирским школьным военруком.
В конце января Андроников докладывал Попечителю Казанского учебного округа: «во вверенной мне гимназии с 1 февраля вводится преподавание военного строя при двух недельных уроках продолжительностью по 1,5 часа каждый, при чем предполагается увеличить число недельных часов занятий учебным планом до 32, так как… гимнастика в названных классах преподается только при одном недельном уроке.
Уроки военного строя, согласно упомянутому циркуляру… отнесены на последние часы занятий. Ученики 8 классов, сверх того, будут заниматься военным строем в течение двух часов по воскресным дням».
Одновременно перед начальником штаба Казанского военного округа господин директор ходатайствовал о разрешении приобрести «в типографии окружного штаба 100 экземпляров «Сведений обязательных для рядовых», составленных полковником Григорьевым».
Таким образом, симбирская мужская гимназия № 1 стала первым учебным заведением города, где была введена НВП. Не случайно ее директор вскоре стал одним из двух товарищей (заместителей) председателя Симбирского военно-спортивного комитета.
Военно-спортивный комитет
был образован в Симбирске 9 февраля 1916 года на специальном совещании под председательством губернатора А.С. Ключарева. О значении, которое придавалось допризывной подготовке свидетельствует тот факт, что представителем губернатора в новую структуру был назначен вице-губернатор, ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА двора камергер Н.Л. Шишков. В состав Комитета вошли также: начальника гарнизона полковник Н.Ф. Безбородов, директора: первой мужской гимназии В.П. Андроников, Коммерческого училища А.А. Рукенин, землемерного - А.А. Юнг, и священник отец А.В. Стернов.
Чуть позже Вице-Губернатор Николай Леонович Шишков стал председателем Комитета, а В.П. Андроников и Н. Ф. Безобородов – его товарищами.
Пожалуй, самым простым вопросом из тех, что предстояло решить комитету, был вопрос подбора «военруков» - в городе находилось много воинских частей. Уже знакомый нам капитан Головинский преподавал «военный строй» в первой мужской и Каменец-подольской (эвакуированной в Симбирск) гимназиях. Прапорщик Ройтман – муштровал учеников во второй мужской. Капитан Баньковский - в реальном училище. Начальник конно-полицейской стражи поручик Пахомов – в коммерческом.
Куда сложнее дела обстояли с материально - техническим обеспечением учебного процесса: «крайне желательно получить в распоряжение г.г. преподавателей строя по 5 учебных винтовок для каждого учебного заведения, по 3 чучела для колки и по 4 прицельных станка и соответствующее количество Линнемановских (т.н. саперных – В.М.) лопат». А также «войти в сношение с местным Губернским правлением, в ведении которого находится фабрика механической обуви; кроме того, признать необходимым обратиться с просьбой к Главному Интенданту о разрешении приобрести в местном интендантском складе для занимающихся строем в потребном количестве материю на шитье гимнастерок и шаровар, так как платье учащихся так же быстро изнашивается, как и обувь», - планировали члены комиссии.
При составлении же программы обучения, предполагалось руководствоваться той, что спущена из столицы Главнонаблюдающим. Но «с допущением возможности, однако, в последней некоторых изменений». «Некоторые изменения» оказались по существу радикальным ее сокращением. Из учебного плана были исключены такие разделы, как «обучение воспитанников плаванию, хождению на лыжах, стрельбе в цель из винтовки военного образца, езде на велосипеде, верховой езде, управлению автомобилем и мотоциклеткою». Осталась лишь сугубо «боевая и политическая» подготовка по программе, разработанной городскими «военруками». Ее курс включал «Титулование ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА; что такое Родина. Назначение солдата... Знамя, присяга, обязанности, налагаемые на военно-служащих… Сущность воинской дисциплины», а также «одиночное и шереножное обучение. Штыковой бой: выпады, отбивы... Колка чучел… Ознакомление с главными частями винтовки. Сборка и разборка. Чистка. Приготовительные к стрельбе упражнения…». И все это, заметим, при полном отсутствии хотя бы учебных винтовок, которые появятся в распоряжении юных бойцов значительно позже.
Тем не менее, испытания первых восьмидесяти шести будущих солдат, состоявшиеся 24 мая 1916 года, прошли вполне успешно. Во всяком случае, в протоколе испытательной комиссии отмечается: у всех воспитанников «строевая подготовка отличная, внимание в строю развито, дисциплина строя усвоена, сознание воинского долга, понятие о дисциплине и преданности Царю и Родине усвоены сознательно… Воспитанники выглядят молодцами». И все же «на будущее было бы желательно… иметь в каждом учебном заведении: разрезную винтовку; и хотя бы по одной учебной винтовке 3-х линейного образца на каждых трех воспитанников» и многое другое.
Значит, всем идти на фронт
А Великая война, меж тем, шла своим чередом. Гимназисты и школьники, хоть и прошли «курс молодого бойца», но еще не доросли до призыва. Фронт же каждый день ждал новых и новых резервов.
В начале августа на стенах симбирских домов и в газетах появились объявления, извещавшие о том, что занятия по допризывной подготовке возобновятся 12 числа. Если среди желающих поступить на курсы окажутся лица, служащие в правительственных, общественных и частных учреждениях, то на время занятий их предполагалось освободить от прямых обязанностей.
Но массового притока не наблюдалось. Так, например, добровольно пройти курс ДП вызвался сын псаломщика П.П. Ясенского. А вот управляющий Симбирским Отделением дворянского банка известил Комитет о том, что состоящий на службе в отделении банка Макаров, от поступления на курсы допризывной подготовки отказывается.
29 июля в состав Комитета вошел генерал-майор Николай Павлович Конаков, который, по сути, взял на себя всю практическую работу по организации и проведению ДП в промежутках между заседаниями. Дело это для него было знакомое, поскольку, как он утверждал, именно боевой подготовкой личного состава занимался в 328 пехотной дивизии генерала Прасолова.
Видимо, по и инициативе Конакова 17 августа Комитет постановил «в виду неимения в наличности винтовок в Симбирске, запросить начальников Тульского и Ижевского оружейных заводов о том, нет ли на заводах бракованных винтовок, и по какой цене их могут уступить для Комитета». Ответы пришли в декабре и были отрицательными: туляки сообщали, что брака у них нет, а ижевцы извещали, что бракованное и учебное оружие может быть отпущено лишь с разрешения Главного Артиллерийского Управления. В общем, учить молодое пополнение по-прежнему приходилось, что называется, на пальцах. Спасибо хоть содержатель электротеатра «Экспресс» г. Крупенников бесплатно предоставил помещения для обучения допризывной подготовке учеников 1 и 2 высших начальных училищ.
Наступил 1917 год. 11 января Н.Л. Шишков сложил себя председательские полномочия в связи с отбытием к новому месту службы в Петрозаводск, Олнецкой губернии, а его место во главе Комитета занял П.Н. Конаков.
В конце января Главнонаблюдающий наконец-то прислал в Симбирск 30 берданок и 3 винтовки, которые тут же распределили по учебным заведениям.
Однако учить было уже некого – грянула Февральская революция, самодержавие пало, и патриотизм пошел на спад: в протоколе заседании ВСК от 16 марта сказано: «В виду малочисленности (7 человек) записавшихся, постановили обучение допризывной подготовки не начинать».
У новой власти, меж тем, появились новые проблемы. 6 апреля Конаков получил из Петрограда, от уполномоченного временного правительства по делам допризывной подготовки и физического развития населения России письмо, в котором говорилось: «В виду начатой разработки предложения о подготовке лиц для будущей народной милиции… прошу сообщить в возможно непродолжительном времени, сделанныя на основании наблюдений на месте замечания и соображения Комитета», о том, «в какой мере отразилась допризывная подготовка на организации местной городской и сельской милиции во время и после переворота. Помогли ли допризывники охранению порядка среди населения и проявили ли необходимые для местной милиции спокойствие, расторопность, распорядительность, находчивость, авторитет. Какия качества желательно развивать в людях, кроме общей физической подготовки: а). для местной городской или сельской милиции; б). для будущей народной армии».
То есть с врагов внешних будущие призывники перенацеливали на «врагов внутренних».
Успел генерал-майор что-то ответить или нет, не известно. Только спустя два месяца из Петрограда пришла новая бумага: «Финансовыя затруднения, в которых ныне находится государство, побуждают Правительство всемерно озаботиться наибольшим сокращением расходов, ограничившись лишь самыми неотложными.
В виду этого Председатель Министров князь Львов, признавая расход на допризывную подготовку не вызываемым крайнею необходимостью в настоящее время, предложил дальнейшую подготовку новых выпусков остановить…».
Правда, в октябре столица все же нашла способ материально поддержать организации на местах, разослав им по… 500 открыток на тему «Мобилизация спорта», «продажа коих» по мнению столичных господ «послужить к увеличению средств местных военно-спортивных комитетов... Изготовление этих открыток обошлось по 10 коп. за экземпляр, Комитету же предоставляется продавать их в свою пользу по произвольной цене, с тем, чтобы заготовительная стоимость (10 коп.) была возмещена Комитетом Канцелярии уполномоченного».
Но даже столь щедрый подарок уже не мог ничего спасти – Симбирский комитет прекратил свою деятельность, а Н.П. Конаков вскоре был назначен первым начальником городской милиции.
Владимир МИРОНОВ.
